Стивен Кинг - Противостояние [= Армагеддон]. Книга первая

— Да.

— Не хочу показаться жестоким… — он замолчал, надеясь, что Надин поймет его без слов, но она ничего не сказала и только внимательно посмотрела Ларри прямо в глаза.

— Надин, вы согласны оставить его?

— Я не могу сделать этого, — тихо сказала Надин. — Я понимаю, что существует опасность, и что эта опасность в первую очередь имеет отношение к вам. Он ревнив и подозрителен. Он боится, что вы станете для меня важнее, чем он. Он, безусловно, может попытаться… попытаться напасть на вас, если вы не сумеете подружиться с ним или, по крайней мере, доказать, что не причините ему зла… Но если я брошу его, это будет равносильно убийству. Я не хочу этого. Слишком многие умерли, чтобы допускать чью-то смерть.

— Но если он ночью перережет мне горло, в этом будет и ваша вина.

Она беспомощно склонила голову.

Стараясь говорить как можно тише, чтобы услышала только Надин (Ларри не знал, понимает ли Джо, не сводящий с них глаз, о чем они говорят), Ларри произнес:

— Он несомненно сделал бы это прошлой ночью, если бы вы не подоспели вовремя. Разве не так?

Так же тихо она ответила:

— Да, это могло случиться.

— Здравствуй, добрый Дед Мороз? — невесело рассмеялся Ларри.

Надин подняла на него глаза:

— Я хочу пойти с вами, Ларри, но не могу бросить Джо. Так что решайте.

— Это непросто.

— В последнее время вообще все непросто.

Ларри задумался. Джо, сидя на траве, не сводил с него своих зеленоватых глаз. Позади умиротворяюще шумел океан.

— Хорошо, — сказал наконец Ларри. — Вы, безусловно, весьма опрометчивы, но… хорошо.

— Спасибо, — произнесла с чувством Надин. — Я сумею держать его в узде.

— Не хотелось бы, чтобы он убил меня.

— Это лежало бы на моей душе до конца моих дней. Но этого не случится.

И Надин вдруг почувствовала странную уверенность в своих собственных словах. Никто никого не убьет. Никогда.

Они решили переночевать на чистеньком песчаном городском пляже. Ларри развел большой костер. Джо сел поближе к огню и принялся подбрасывать в костер маленькие шепки. Он старался не приближаться к Ларри.

Ларри достал из рюкзака гитару.

— Вы умеете играть? — спросила Надин.

Не отвечая, Ларри принялся наигрывать популярную несколько лет назад мелодию. Затем, будто что-то вспомнив, оборвал сам себя и запел, аккомпанируя себе, песню из альбома фолк-группы «Электа». Джо встал и нерешительно приблизился к Ларри. На губах его бродила улыбка. Тем временем Ларри дошел до последнего куплета и, забыв слова, еще раз повторил первый — старый проверенный трюк всех певцов.

Когда музыка стихла, Надин рассмеялась и захлопала в ладоши. Джо запрыгал на песке в порыве радостного возбуждения. Ларри не верил своим глазам: в мальчике произошли разительные перемены, а потребовалось для этого совсем немного.

Музыка облагораживает души.

Да, он не думал, что все окажется так просто. Джо указал на него рукой, и Надин сказала:

— Он хочет, чтобы вы сыграли что-нибудь еще. Это было чудесно. Я даже почувствовала себя лучше. Гораздо лучше.

И он играл — фолк и диско, и старый добрый рок-н-ролл, и свои собственные песни, и буги-вуги, и песню, которую любил больше всего — «Пробуждение» Джоди Рейнольдса.

— Все, больше не могу, — сказал он, закончив, обращаясь к Джо, неподвижно стоящему за спиной. — Мои пальцы.

В подтверждение он поднял пальцы вверх, показывая следы от струн.

Мальчик протянул вперед руки.

Ларри помедлил, затем протянул Джо гитару.

— Нужно много учиться, — сказал он.

То, что произошло потом, стало наиболее невероятным событием, с которым ему приходилось до сих пор сталкиваться. Аккомпанируя себе, Джо запел, вернее, завыл «Джим Денди». Было совершенно ясно, что до сих пор ему не приходилось держать гитару в руках; едва прижатые струны дребезжали, то и дело раздавались фальшивые ноты, он не успевал вовремя менять гармонию, но Джо сумел безукоризненно точно скопировать то, что перед этим делал Ларри.

Закончив, Джо перевел недоумевающий взгляд на свои руки, будто пытаясь понять, как они сумели изобразить нечто подобное музыке Ларри.

Будто со стороны, Ларри услышал свои собственные слова:

— Ты просто не до конца прижимал струны, вот и все. Нужно тренироваться, чтобы на кончиках пальцев образовались мозоли.

Пока он говорил, Джо не сводил с него взгляда, хотя Ларри не был уверен, понимает ли его мальчик. Он повернулся к Надин:

— Вы не знаете, умел он это делать раньше?

— Нет. Я удивлена не меньше вас. Это… это гениально, правда?

Ларри кивнул. Тем временем мальчик заиграл «Все в порядке, мама», почти точно повторяя все нюансы исполнения Ларри. И хотя непривычные пальцы иногда соскальзывали со струн, мелодия без сомнения была узнаваема.

— Постой, дай я покажу тебе, — сказал Ларри и протянул руку за гитарой. В глазах Джо тут же вспыхнул гнев. Ларри подумал, что мальчик не может простить ему брошенный в океан нож. Он все же попытался взять гитару, но Джо отодвинулся.

— Хорошо, — сказал Ларри. — Она твоя. Когда захочешь, чтобы я дал тебе урок, скажешь.

Мальчик издал восторженный вопль и помчался по пляжу, размахивая гитарой над головой.

— Он разобьет ее к чертовой матери, — вздохнул Ларри.

— Нет, — ответила Надин. — Не думаю, что это случится.

Внезапно проснувшись среди ночи, Ларри приподнялся на локте и огляделся. Неподалеку у костра виднелась тень Надин, спящей под двумя одеялами. Рядом с Ларри посапывал Джо. Рукой он крепко сжимал гриф гитары. Некоторое время Ларри всматривался в лицо спящего мальчика. Не стало ножа — его заменила гитара. Отлично. Лучше пусть так. Гитарой, по крайней мере, нельзя убить. Хотя, подумал Ларри, ударить можно весьма ощутимо. Подумал — и снова провалился в сон.

Когда наутро он проснулся, Джо сидел на скале с гитарой в руках и наигрывал «Салли с Фресно Блюз». Получалось гораздо лучше, чем накануне. Надин проснулась двадцатью минутами позже и улыбнулась ему сияющей улыбкой. Ларри обнаружил, что она очень недурна, и на ум ему пришла песня Чака Берри: «Надин, дорогая, неужели это ты?»

Вслух он сказал:

— Что ж, давайте посмотрим, что у нас на завтрак.

Он развел костер, и они втроем сели поближе к огню, согреваясь после холодной ночи. Джо сосредоточенно жевал сэндвич, так и не выпуская гитару из рук. И дважды Ларри поймал себя на том, что улыбается мальчику, подумав при этом, что невозможно не любить того, кто любит гитару.

Они ехали на юг и к одиннадцати часам пересекли черту городка под названием Оганквайт. Дорогу им загородили три перевернутых грузовика, возле которых лежало нечто, что при наличии воображения можно было назвать человеческими останками. Последние десять жарких дней сделали свое черное дело. Вокруг стоял запах разложившейся мертвечины.